"Детям, прошедшим фашистский ад."
Эти слова встречают вас на окраине деревни Красный Берег в Гомельской области (республика Беларусь - прим. А.А.). Кровь стынет в жилах и предательский мороз ползет по коже в жаркий летний день, когда попадаешь на территорию мемориального комплекса памяти детей — жертв фашизма. Здесь в 1943-1944 годах располагался один из ДОНОРСКИХ детских концлагерей.
В НЕМ содержались дети, у которых забрали кровь для нацистских солдат и офицеров. Всю кровь! Особенно не повезло ребятишкам, родившимся с первой группой крови. Они немедленно становились полными донорами: у них забирали всю кровь до последней капли, после чего дети умирали.
С момента оккупации в Красном Береге фашисты собирали детей в возрасте от 8 до 14 лет из окрестных районов Беларуси. Ребятишки проходили медицинский осмотр, потом часть из них отправляли в Германию в качестве живых контейнеров крови. Как известно из материалов Немецкого архива Беларуси, всего отсюда вывезли 1990 детей. А еще столько же с начала 1943 года нацистские изверги замучили прямо на месте. Кровь из маленьких тел высасывали досуха, затем их сжигали на огромных кострах и прах развеивали в полях, чтобы не оставлять следов.
Здесь, среди яблоневого сада, заслуженный архитектор Беларуси, лауреат Ленинской премии Леонид Левин создал комплекс-памятник, посвященный замученным детям. Мемориал символизирует разбросавшее по земле свои золотистые лучи “Солнце детства”. Но среди восьми лучей один черен как смоль, как трагичный путь детей войны, весь ужас которого можно осознать, войдя по этому лучу в “Города Солнца”. И на этом пути вас встретит тоненькая фигурка опаленной войной беззащитной девчушки лицом, перекошенным от боли и беспомощности. Воздетыми к Солнцу руками она защищается от ужасов войны. А под ногами камешки красного цвета, словно капли бесценной детской крови.
Под открытым небом 21 школьная белокаменная парта и черная классная доска. Белые парты и черная доска мертвого класса, который никогда уже не огласит звонкий детский смех. На доске текст письма Кати Сусаниной – написала отцу на фронт из немецкой неволи. Письмо нашли после освобождения в дымоходе обгорелой печки, одиноко стоявшей на пепелище сгоревшего дома.
“Дорогой папенька! Пишу тебе письмо с немецкой каторги. Когда ты, папенька, будешь читать это письмо, меня в живых уже не будет. Моя просьба к тебе, отец, покарай немецких кровопивцев. Это завещание твоей умирающей дочери. Несколько слов о матери. Когда вернешься, маму не ищи, ее расстреляли немцы. Допытываясь о тебе, офицер бил ее плеткой по лицу. Мама не стерпела и гордо ответила. Вот ее последние слова: “Вы не запугаете меня битьем. Я уверена, что муж вернется и вышвырнет вас, подлых захватчиков, вон”. И офицер выстрелил маме в рот. Дорогой папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет. Если бы сейчас встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькой. Мои глаза впали, косички мне остригли наголо, руки высохли, похожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идет кровь. Мне отбили легкие. А помнишь, папа, два года тому назад мне исполнилось 13, какие хорошие были именины. Ты мне тогда сказал: “Расти, доченька, на радость большой”. Играл патефон, подруги поздравляли меня с днем рождения, и мы пели нашу любимую пионерскую песню. А теперь, когда я взгляну на себя в зеркало, — платье рваное, номер, как у преступника, сама худая, как скелет, и соленые слезы в глазах. Что толку, что мне исполнилось 15 лет. Я никому не нужна. Здесь многие люди никому не нужны. Бродят, затравленные голодными овчарками. Я работаю рабыней у немца Ширлина, стираю белье, мою полы. Работы много, а кушать два раза в день, в корыте с Розой и Кларой. Так хозяйка зовет свиней. Так приказал барон. “Русы были и есть свиньи”. Я боюсь Клары, это большая жадная свинья. Она мне один раз чуть палец не откусила, когда я доставала из корыта картошку. Живу в сарае. В комнаты мне входить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеба. Хозяйка увидела и долго била Юзефу плеткой по голове и спине. Два раза я убегала. Меня находил их дворник. Тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Когда теряла сознание, на меня выливали ведро воды и бросали в подвал. Новость. Сказала Юзефа. Хозяева уезжают в Германию с большой партией невольников и берут меня с собой. Я не поеду в эту трижды проклятую Германию. Я решила, что лучше умереть в родной сторонушке, чем быть втоптанной в проклятую немецкую землю. Я не хочу больше мучиться рабыней у проклятых жестоких немцев, не дававших мне жить. Завещаю, папа, отомстить за маму и за меня. Прощай, добрый папенька. Ухожу умирать. Твоя дочь Катя Сусанина. Мое сердце верит — письмо дойдет.
12 марта 1943 г.”
Что можно к этому добавить?!
...С обратной стороны доски – на карте Беларуси обозначены места смерти, где у детей отнимали кровь: Малый Тростенец, деревни Пальковичи, Ала и Лучица, поселки Паричи и Азаричи, города Мозырь и Брест, деревни Скобровка, Полыковичи и, конечно же, Красный Берег... В Беларуси таких концлагерей было 16!
А далее по “Площади Солнца” плывет детский “бумажный” кораблик. На его белых парусах — имена, отлитые в металле: Настя, Зоя, Вера, Аркаша, Марина, Тема, Арина, Петя, Оля, Олежка, Сима... Это имена ребятишек, которых нашли наши солдаты в подвалах освобожденного концлагеря.
От начала Великой Отечественной нас отделяют 72 года. Но не подлежат забвению ужасы той войны. Чтобы никогда не повторилось подобное, мы не имеем права забывать о погибших на поле битвы и в гитлеровских застенках. И свята память о детях, которые прошли через фашистский ад!
Автор: Андрей МАНИЛЫК.
"Рабочая Газета". 22.06.2013г.
Эти слова встречают вас на окраине деревни Красный Берег в Гомельской области (республика Беларусь - прим. А.А.). Кровь стынет в жилах и предательский мороз ползет по коже в жаркий летний день, когда попадаешь на территорию мемориального комплекса памяти детей — жертв фашизма. Здесь в 1943-1944 годах располагался один из ДОНОРСКИХ детских концлагерей.В НЕМ содержались дети, у которых забрали кровь для нацистских солдат и офицеров. Всю кровь! Особенно не повезло ребятишкам, родившимся с первой группой крови. Они немедленно становились полными донорами: у них забирали всю кровь до последней капли, после чего дети умирали.
С момента оккупации в Красном Береге фашисты собирали детей в возрасте от 8 до 14 лет из окрестных районов Беларуси. Ребятишки проходили медицинский осмотр, потом часть из них отправляли в Германию в качестве живых контейнеров крови. Как известно из материалов Немецкого архива Беларуси, всего отсюда вывезли 1990 детей. А еще столько же с начала 1943 года нацистские изверги замучили прямо на месте. Кровь из маленьких тел высасывали досуха, затем их сжигали на огромных кострах и прах развеивали в полях, чтобы не оставлять следов.
Здесь, среди яблоневого сада, заслуженный архитектор Беларуси, лауреат Ленинской премии Леонид Левин создал комплекс-памятник, посвященный замученным детям. Мемориал символизирует разбросавшее по земле свои золотистые лучи “Солнце детства”. Но среди восьми лучей один черен как смоль, как трагичный путь детей войны, весь ужас которого можно осознать, войдя по этому лучу в “Города Солнца”. И на этом пути вас встретит тоненькая фигурка опаленной войной беззащитной девчушки лицом, перекошенным от боли и беспомощности. Воздетыми к Солнцу руками она защищается от ужасов войны. А под ногами камешки красного цвета, словно капли бесценной детской крови.
Под открытым небом 21 школьная белокаменная парта и черная классная доска. Белые парты и черная доска мертвого класса, который никогда уже не огласит звонкий детский смех. На доске текст письма Кати Сусаниной – написала отцу на фронт из немецкой неволи. Письмо нашли после освобождения в дымоходе обгорелой печки, одиноко стоявшей на пепелище сгоревшего дома.
“Дорогой папенька! Пишу тебе письмо с немецкой каторги. Когда ты, папенька, будешь читать это письмо, меня в живых уже не будет. Моя просьба к тебе, отец, покарай немецких кровопивцев. Это завещание твоей умирающей дочери. Несколько слов о матери. Когда вернешься, маму не ищи, ее расстреляли немцы. Допытываясь о тебе, офицер бил ее плеткой по лицу. Мама не стерпела и гордо ответила. Вот ее последние слова: “Вы не запугаете меня битьем. Я уверена, что муж вернется и вышвырнет вас, подлых захватчиков, вон”. И офицер выстрелил маме в рот. Дорогой папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет. Если бы сейчас встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькой. Мои глаза впали, косички мне остригли наголо, руки высохли, похожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идет кровь. Мне отбили легкие. А помнишь, папа, два года тому назад мне исполнилось 13, какие хорошие были именины. Ты мне тогда сказал: “Расти, доченька, на радость большой”. Играл патефон, подруги поздравляли меня с днем рождения, и мы пели нашу любимую пионерскую песню. А теперь, когда я взгляну на себя в зеркало, — платье рваное, номер, как у преступника, сама худая, как скелет, и соленые слезы в глазах. Что толку, что мне исполнилось 15 лет. Я никому не нужна. Здесь многие люди никому не нужны. Бродят, затравленные голодными овчарками. Я работаю рабыней у немца Ширлина, стираю белье, мою полы. Работы много, а кушать два раза в день, в корыте с Розой и Кларой. Так хозяйка зовет свиней. Так приказал барон. “Русы были и есть свиньи”. Я боюсь Клары, это большая жадная свинья. Она мне один раз чуть палец не откусила, когда я доставала из корыта картошку. Живу в сарае. В комнаты мне входить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеба. Хозяйка увидела и долго била Юзефу плеткой по голове и спине. Два раза я убегала. Меня находил их дворник. Тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Когда теряла сознание, на меня выливали ведро воды и бросали в подвал. Новость. Сказала Юзефа. Хозяева уезжают в Германию с большой партией невольников и берут меня с собой. Я не поеду в эту трижды проклятую Германию. Я решила, что лучше умереть в родной сторонушке, чем быть втоптанной в проклятую немецкую землю. Я не хочу больше мучиться рабыней у проклятых жестоких немцев, не дававших мне жить. Завещаю, папа, отомстить за маму и за меня. Прощай, добрый папенька. Ухожу умирать. Твоя дочь Катя Сусанина. Мое сердце верит — письмо дойдет. 12 марта 1943 г.”
Что можно к этому добавить?!
...С обратной стороны доски – на карте Беларуси обозначены места смерти, где у детей отнимали кровь: Малый Тростенец, деревни Пальковичи, Ала и Лучица, поселки Паричи и Азаричи, города Мозырь и Брест, деревни Скобровка, Полыковичи и, конечно же, Красный Берег... В Беларуси таких концлагерей было 16!А далее по “Площади Солнца” плывет детский “бумажный” кораблик. На его белых парусах — имена, отлитые в металле: Настя, Зоя, Вера, Аркаша, Марина, Тема, Арина, Петя, Оля, Олежка, Сима... Это имена ребятишек, которых нашли наши солдаты в подвалах освобожденного концлагеря.
От начала Великой Отечественной нас отделяют 72 года. Но не подлежат забвению ужасы той войны. Чтобы никогда не повторилось подобное, мы не имеем права забывать о погибших на поле битвы и в гитлеровских застенках. И свята память о детях, которые прошли через фашистский ад!
Автор: Андрей МАНИЛЫК.
"Рабочая Газета". 22.06.2013г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий